Февраль 2020. Я все время говорю одно и то же...

[Lenka-penka]

ленка-пенка - Bogdan’у

Ты мне говоришь: «ты потрясающе однообразна. Всё время говоришь одно и то же: «больно, больно»...
А что же мне ещё говорить-то, если это и правда так... Глупо-смешно-но-больно от пошлой шлепалки с алиэкспресса, она же ненастоящая, почему от неё больно-то! А уж по ладоням-то это полновесно ощущающиеся удары, накрывающие поверхность, и каждый палец, каждый бугорок и впадинка горят и напоминают, и разрешение спрятать их наконец-то - облегчение.
Потом больно стоя, в какой-то лягушачьей позе, которая образовалась самопроизвольно... говоришь - удобно, стой так... ну я и стою, пока могу)
Потом бодро и зло больно лёжа тяжелой плетью, я любуюсь на твой замах через раз, а через раз отворачиваюсь или закрываю глаза, потому что каждый раз смотреть страшно. И когда этой «бодрости» нестерпимой накапливается до убеганий, становится совершенно беспомощно больно зафиксированной на четвереньках между ногами, обидно больно, больно в борьбе между сопротивлением и благоразумием... до соплей... задница кажется исхлёстанной полностью, следы, конечно же, показывают, что это совсем не так.

Смешно больно в перерыве, потому что мы все время шутим и смеёмся, накал эмоций спадает, а боль-то никуда не девается, но через пятнадцать минут я снова разговариваю более дерзко, чем можно было бы ожидать, и демонстрирую противоречивые сигналы - покорность и опасение (недо-) и агрессию. Мягкую, держащую себя в руках, но готовую чуть что, сорваться с привязи агрессию.
И ты, конечно же, знаешь - мне больно недостаточно.
Хорошенько надрав мне уши, заставляешь рассказывать стихотворение.

Неслыханно.

Стоя на коленях, раздумываю, какую часть тебя я могла бы перегрызть. И, наверное, взгляд у меня тоже противоречивый. И красноречивый. Почему я до сих пор тебя не убила.
Почему ты до сих пор меня не убил.
«Потому что я всегда могу тебя выпороть»

По-первобытному больно быть поротой на полу, на смятом спальнике, словно в пещере на шкуре, хотя первобытные, наверное, плетьми не заморачивались... но мне приятно воображать посыпанной чистым песочком нашу новую пустую пещеру и утверждать права на эту территорию таким образом.
Я, правда, не удерживаю своей «территории» - снова и снова переворачиваюсь или привстаю, поэтому узнаю о новом вкусе боли.
В планке это вообще капец как больно! Но не долго, всего четыре удара. И есть плюсы - сваливаясь без сил, я уже не могу пошевелиться и вертеться, пока не прилетает удар, выбивший меня из лирически-первобытного настроения. В первобытно-убийственное, и по взгляду ты быстро улавливаешь, что пора менять позу, место, девайс и добивать
И как же я однообразна - боооольно... бооольно... по спине, стоя у стены, сначала самостоятельно, потом прижатой за волосы, потом снова самостоятельно, держась изо всех сил, я все время говорю одно и то же, ну не смешно ли.
Но мне наконец-то не смешно, мне так хорошо и чисто. И - шепотом - больно. И «я больше не могу».
Тогда ты доводишь меня до спальника, укладываешь, и даёшь плакать, мы дышим друг другом, острым запахом боли и агрессии, пьяным мягким запахом покорности, я пьяна, а ты доволен и расслаблен, как сытый кот, а отлежавшись, мы снова начинаем взаимодействовать - твоя рука становится грубее, а я между поцелуев позволяю себе ее укусить. Чуть-чуть - ну так, чтобы ты понял.
И ты понимаешь, как же хорошо, что ты понимаешь, и что мне можно - ровно на двадцать тяжелых ударчиков, можно, и мне правда больно, и мне правда достаточно... Спасибо...