Наказание

Собственные рассказы, описание реальных сессий, литературное творчество фуромчан
serpantin
Сообщения: 610
Зарегистрирован: 03 мар 2009, 18:10

Наказание

Сообщение serpantin » 18 мар 2009, 21:17

р: Уистон
Вольный перевод с английского: Северин



Перед вами история лишь одного вечера из моей жизни. Жизни, проходящей в рабстве у строгой и своенравной Госпожи, в которую ещё несколько месяцев назад превратилась моя любимая жена. Давно прошли те дни, когда мы были любящими супругами. Подспудные желания, как мои, так и её, сделали своё дело. Теперь мы являемся супружеской парой лишь для других. Общественная мораль ещё не готова к тому, чтобы без шока принять те отношения, которые стали естественными для нас обоих. Поэтому от других людей мы вынуждены скрываться под маской добропорядочной супружеской пары. Зато когда мы предоставлены самим себе, мы попадаем в совершенно иной мир. Мир неограниченной власти и тотального рабства. Мир капризного своеволия и беспрекословного подчинения. Мир изощрённых унижений и жестоких наказаний. Госпожа никогда не прощает мне ни одного даже самого незначительного проступка и всегда сурово наказывает меня. Впрочем, нередко она наказывает меня даже в тех случаях, когда я ни в чём не провинился. Просто так. Для своего развлечения.
Но сегодня вечер был особый.
Весь день по приказанию Госпожи я работал в саду. Когда к вечеру, наконец, я вернулся домой, Госпожи не было дома. А на кухонном столе меня ждал конверт. Госпожа нередко отдавала мне свои распоряжения в письменной форме. Осторожно я взял его, стараясь унять дрожь в руках. Как всегда он был сделан из плотной бумаги кремового цвета. На нём чёрными чернилами её чётким почерком было выведено моё имя. Вскрыв конверт, я обнаружил в нём один единственный листок бумаги, сложенный втрое. Развернув его, я увидел написанное чёрными чернилами её чётким почерком следующее:
«Трепещи, негодный раб! Ты провинился и будешь наказан предельно жестоко, и ничто не спасёт тебя. К моему приходу всё должно быть приготовлено для наказания. Марш в подвал! Взять из ящика чёрную кожаную плеть, ремни и наручники. Всё это аккуратно положить на мой стол. В саду нарвать хороший пучок свежей жгучей крапивы, что растёт под забором, и также положить на мой стол. Туда же положить это письмо. Затем раздеться догола, одежду аккуратно убрать в шкафчик. Встать на колени носом в угол. Руки за голову. Молчать, не двигаться и ждать меня!
Mistress».
Когда я прочитал это письмо, я весь задрожал. Я знал, что когда Госпожа пишет так, меня действительно ожидают серьёзные испытания. Закрыв глаза, я пытался сдержать слёзы. Но, разумеется, мне и в голову не могло прийти не подчиниться полученным приказам. Я сложил письмо и положил его обратно в конверт. Часы пробили половину восьмого, я должен был торопиться, чтобы всё успеть выполнить до прихода Госпожи. Надев садовые перчатки, я вернулся обратно в сад и направился к зарослям крапивы под забором. Это было единственное место, где в саду позволялось расти такому сорняку, и делалось это с вполне определённой целью. Госпожа всегда должна иметь под рукой свежие пучки жгучей крапивы для наказаний своего провинившегося раба. Я постарался нарвать большой пучок свежих и длинных стеблей с мясистыми листьями, так как знал, как придирчиво Госпожа осматривает приготовленные мною средства наказания. Багровый оттенок стеблей свидетельствовал об их хорошем качестве.
Вернувшись домой, я завернул стебли во влажное полотенце. Они должны быть влажными, но в то же время и разбухать им тоже не следует. Ещё раз подумав, не забыл ли я чего, я стал спускаться в подвал.
Я сказал подвал. Когда-то это действительно было просто подвальное помещение. Но неистощимая фантазия Госпожи и мои, без ложной скромности могу похвастаться, умелые руки превратили его в настоящую камеру пыток по образцу средневековых застенков инквизиции. У Госпожи вообще была склонность к стилю «ретро» даже в домашней обстановке. А уж здесь внизу она дала полную волю своим вкусам и фантазиям.
Войдя в камеру пыток, я первым делом зажёг свечи – их было около двух десятков, закреплённых на стенах. Мрачноватый тусклый свет упал на стены, обитые как подвалы инквизиции. У Госпожи вообще была склонность к стилю «ретро» даже в домашней обстановке. А уж здесь внизу она дала полную волю своим вкусам и фантазиям.
Войдя в камеру пыток, я первым делом зажёг свечи – их было около двух десятков, закреплённых на стенах. Мрачноватый тусклый свет упал на стены, обитые тёмно-красными обоями, на пол, покрытый тёмно-красным, почти малиновым ковром.. Эти тёмные тона подчёркивали атмосферу моего подчинения воле Госпожи, царившей в этой комнате.
У дальней стены посередине на некотором возвышении стоял трон – удобное огромное кресло, обитое малиновым бархатом. Оно предназначалось для Госпожи. У противоположной стены стоял длинный чёрный ящик, а у соседней – большой стол. И ещё один достопримечательный предмет, о котором необходимо сказать особо. Это был специальный станок для наказаний, выполненный по особому заказу. Он представлял собой металлическую конструкцию, состоящую из изогнутой круглой трубы примерно двадцати сантиметров в диаметре и около полутора метров длиной. Один конец трубы, почти вертикальный, был укреплён на полу, и в его нижней части была сделана горизонтальная металлическая распорка примерно полтора метра длиной с кандалами на концах. Другой, горизонтальный, опирался на вертикальную стойку, у подножия которой была укреплена ещё пара наручников. К верхней части стойки был приделан металлический ошейник с шипами. У меня не было никаких сомнений в том, что сегодня мне предстоит надолго слиться с этим станком. Дрожь пронизала меня с головы до ног. Подойдя к ящику, я открыл его и извлёк на свет кожаную плеть, примерно в полметра длиной. Она была сплетена из кожаных лент, скрученных на конце в узел. В умелой руке, такой какая была у моей Госпожи, этот узел, с размаху опускаясь на голое тело наказуемого, причинял жгучую боль. Кроме этой плети в ящике было множество других плетей, хлыстов, кнутов, розог и других орудий для экзекуции. Было там множество всевозможных ремней, верёвок и наручников для обеспечения неподвижности и беспомощности наказуемого. Я выбрал несколько длинных и крепких верёвок, а также две пары наручников. Всё это я сложил на столе, куда положил также нарванную крапиву и письмо Госпожи. Затем разделся догола, аккуратно сложил одежду в шкафчик, как приказывала Госпожа, после чего встал на колени носом в угол и сцепил руки за головой. В подвале было хорошо натоплено, поэтому от холода я не страдал. Глубоко дыша, я пытался успокоить своё трепещущее тело и бьющееся как птица в клетке сердце.
Потянулись минуты томительного ожидания. Часы пробили девять, этот звон прозвучал для меня как набат. С минуты на минуту должна появиться Госпожа. Я задрожал, несмотря на тепло в комнате. Мои руки, да и всё тело затекли от долгого стояния на коленях, но я не осмеливался изменить своё положение. Ещё на ранней стадии наших отношений я хорошо усвоил, что попытка изменить своё положение на более удобное или хотя бы посмотреть вокруг. Незаметно для себя я считал ритм безжалостного маятника, отдававшийся в моей голове, и голова непроизвольно покачивалась в такт ритму.
И вот наконец. Стук каблучков, звук открывающейся двери. Снова звуки шагов, на этот раз приглушённые толстым ковром. И хорошо знакомым голосом звучит приказ:
– К ногам, раб!
Я быстро поворачиваюсь, однако, не поднимаясь с колен. Госпожа сидит на троне. Одета она соответствующим событию образом, и костюм этот повергает меня в трепет. Её иссиня-чёрные волосы стянуты в тугой пучок на затылке. На красивом лице жёсткое властное выражение. Плотно сжатые алые губы, искусно подобранный макияж. На открытой шее золотая цепочка с кулоном, спускающимся в дивно изогнутую восхитительную длинную ложбинку между двумя почти полностью обнажёнными белыми и полными грудями. Чёрный кружевной лифчик скрывал лишь их нижние части с сосками. Такого же типа трусики были надеты поверх пояса с подвязками, к которым крепились ажурные чулки. На ногах чёрные туфельки на высоких каблуках-шпильках. Руки были затянуты в длинные до локтей перчатки из тонкой чёрной кожи.
Боже, есть ли что-нибудь на свете, способное сравниться с этой неземной красотой и внушать такой благоговейный трепет?! С этим воплощением власти и жестокости, безграничного стремления повелевать, изощрённо унижать и беспощадно наказывать?!
Тебе позволено мастурбировать без разрешения?»
«Нет, Госпожа».
«Как же ты, скотина, осмелился на это?» – сурово спросила Госпожа, и кончик её туфельки снова чувствительно проехался по моим губам.
«Я ничего не мог с собой поделать, Госпожа, – заскулил я, полностью осознавая бессмысленность каких-либо оправданий, – последний раз Вы позволили мне кончить уже больше месяца назад и… и хотя я знал, что меня ждёт суровое наказание, я не мог больше терпеть».
«Но ты уже более полугода мой раб, и полагала, что ты хорошо понял и осознал своё положение, и прекрасно знаешь, что ни на что не имеешь права без моего разрешения. И твои собственные желания не имеют абсолютно никакого значения. Для тебя должны существовать лишь мои приказы, желания и капризы. Я полагала, что для тебя это само собой разумеется. Но теперь я вижу, что ошибалась. Поэтому придётся тебя хорошенько поучить».
Она снова ударила меня туфелькой в подбородок.
«Кто ты есть», – строго спросила она.
«Я Ваш покорный раб, Госпожа».
«Твои обязанности?»
«Всей душой и телом принадлежать Госпоже. Беспрекословно и немедленно подчиняться любым приказам, желаниям и капризам Госпожи».
«Мои права».
«Повелевать мной, воспитывать и учить меня тотальному подчинению, строго наказывать меня за провинности и просто для своего развлечения».
Эти вопросы уже множество раз задавались Госпожой, иногда в течение нескольких часов. Она устраивала настоящий экзамен. И добивалась того, что я отвечал без запинки на любой из них слово в слово.
«Тебе позволено мастурбировать без разрешения?» – снова задала она вопрос.
«Нет, Госпожа».
«А ты осмелился на это. Поэтому будешь строго наказан. В станок, раб!»
Подвывая от страха ожидавшего меня наказания, я пополз к станку для наказаний. Я лёг лицом вниз и широко расставил ноги по обеим сторонам горизонтальной планки. Госпожа сошла с трона и быстро и ловко защёлкнула кандалы на моих руках и ногах, затем закрепила мою голову в ошейнике. Теперь я был совершенно беспомощен.
Госпожа взяла меня за волосы и запрокинула мою голову вверх.
«Рот!»
Я широко раскрыл свой рот, и она несколько раз плюнула в него. Затем взяла злополучные колготки и затолкала мне их в рот, после чего заклеила его скотчем. Размахнувшись, влепила мне оглушительную пощёчину, затем ещё одну. После этого она подошла к столу, где мною были приготовлены орудия наказания. Взяв в руки плеть, она подошла ко мне, взяла меня за волосы и, пригнув мою голову, крепко зажала её между своими бёдрами. Затылком я чувствовал шёлк её трусиков. Перед моими глазами были её чулки со стрелками, уходящими вниз, в туфли на каблучках-шпильках. Я весь сжался в ожидании ударов. Раздался свист плети, но удара не было – Госпожа хлестнула плетью по воздуху, как бы проверяя её. Снова свист, и плеть с громким шлепком врезается в мои оголённые ягодицы.
ТВАК!
Госпожа, хотя имела стройную, почти миниатюрную фигурку, регулярные упражнения в гимнастическом зале сделали её руки весьма сильными, как и постоянные тренировки с плетью.



ТВАК! Следующий удар пришёлся чуть правее предыдущего. Я замычал от боли.
ТВАК! Обычно когда Госпожа порола меня, она выдерживала паузу в десять секунд между ударами, чтобы каждый удар был в полной мере мною прочувствован.
ТВАК! Этот удар пришёлся ещё чуть правее, чем предыдущий. Я скулил и извивался между прекрасных ног Госпожи. Слёзы ручьями текли из моих глаз.
ТВАК! Госпожа умело выбрала наиболее чувствительное место на внутренних частях моих разведённых в стороны бёдер. Я буквально подскочил от боли.
ТВАК! Горизонтальная планка, к концам которой были прикованы мои лодыжки, была около полутора метров в длину, поэтому мои ягодицы также были растянуты в стороны. Удар плети пришёлся как раз между ними, прямо по открытому моему анальному отверстию, кожа там была особенно нежной.
«Умммм!»
«Можешь скулить сколько влезет, – жестоко смеясь, сказала Госпожа, – пороть буду очень долго и очень больно. Да и одной поркой ты сегодня не отделаешься!»
ТВАК! Сила и точность её ударов были поразительны, боль была трудно переносимой. Но худшее для меня было ещё впереди.
ТВАК! Удар пришёлся по нижним частям моих ягодиц, достав даже яйца. И если предыдущий удар был очень болезненным, то после этого мои глаза готовы были выскочить из орбит от боли. Я задёргался, но наручники, ошейник и бёдра Госпожи, сжимающие мою шею, держали крепко.
«Ты понимаешь, что это для твоей же собственной пользы, – поучительным тоном сказала Госпожа, – мне не нужен раб, который позволяет себе ослушаться меня».
ТВАК! Снова удар плети пришёлся по нижним частям моих голых ягодиц, почти точь в точь в место предыдущего.
«Умммм! Умммм!» – мычал я от нестерпимой боли.
ТВАК! Госпожа была безжалостной и неумолимой подобно машине для порки раба. Я буквально подскочил от боли, когда Госпожа нанесла мне очередной беспощадный удар.
ТВАК! Моё несчастное обнажённое тело содрогалось от труднопереносимой боли. Но вместе с тем я с ужасом чувствовал, что мой член невероятно возбудился, и я постепенно утрачиваю контроль над ним. Боже, что меня ждёт, если я не выдержу, и струя моей… м-да, сами понимаете чего, брызнет на ковёр. Я буду подвергнут такому наказанию, в сравнении с которым то, коему я подвергался сейчас, просто шлёпание малыша по попке его мамашей.
ТВАК! Госпожа никогда заранее не оговаривала количество ударов, она предпочитала пороть меня столько, сколько ей в данный момент захочется.
ТВАК! Уммм! Умммм! – крики рвались из моего рта, крепко заткнутого злополучными колготками Госпожи, но наружу выходило лишь приглушённое мычание.
ТВАК! Плеть Госпожи с размаху опустилась точно в место предыдущего удара.
ТВАК! Моя голова судорожно дёргалась между её прекрасными бёдрами.
ТВАК! Госпожа никогда заранее не оговаривала количество ударов, она предпочитала пороть меня столько, сколько ей в данный момент захочется.
ТВАК! Уммм! Умммм! – крики рвались из моего рта, крепко заткнутого злополучными колготками Госпожи, но наружу выходило лишь приглушённое мычание.
ТВАК! Плеть Госпожи с размаху опустилась точно в место предыдущего удара.
ТВАК! Моя голова судорожно дёргалась между её прекрасных ног, крепко её сжимающих.
ТВАК! Этот удар отличался от предыдущих тем, что прошёлся наискосок моих голых подпрыгивающих от боли ягодиц. Он пересёк следы от предыдущих ударов.
ТВАК! Тут же она нанесла следующий удар по моей иссечённой заднице, тоже наискосок, но уже в другом направлении.
«Ну теперь держись», – сказала Госпожа и вновь взмахнула плетью. Теперь жестокие удары посыпались часто, один за другим.
ТВАК! ТВАК! ТВАК! ТВАК! ТВАК! ТВАК! ТВАК! ТВАК! ТВАК!
Я изнемогал под жесточайшими ударами, скулил и извивался между её прекрасными ногами. И когда мне уже казалось, что я больше не выдержу и вот-вот потеряю сознание от нестерпимой боли, удары вдруг прекратились. Госпожа разжала свои бёдра, сжимавшие мою голову, и отошла. Несколько минут я лежал, прикованный в станке с по-прежнему заткнутым ртом. Слёзы потоками текли из моих глаз. А затем Госпожа подошла ко мне сзади, и я почувствовал прикосновение к моим исхлёстанным ягодицам её руки, затянутой в перчатку. Кожа перчатки была мягкой и тёплой.
«Замечательно, – довольно промурлыкала Госпожа, – какие прекрасные багровые рубцы украсили твою задницу. Пожалуй, я почаще буду тебя наказывать. Возможно, даже каждый день для тебя будет начинаться с хорошей порки. Но сейчас тебя ждёт нечто иное».
Затем её пальцы опустились ниже, и я взвыл от боли, когда она крепко зажала в своей руке мои яйца. Другая её рука охватила мой член и начала мастурбировать его. Менее чем через минуту мой член стоял вздыбленный и твёрдый как кол. Затем я почувствовал, как она верёвочной петлёй перехватила мой член у самого основания. Затем быстро и ловко она обвязала мои яйца и пропустила верёвку между ними, разведя их таким образом в стороны. Затем она вернулась к столику, и моё сердце захолонуло от страха. Она взяла в руки пучок свежей крапивы и вновь подошла ко мне. Изящным движением она вскочила верхом мне на спину спиной к моей голове. Я чувствовал её на себе всем телом, но мог видеть лишь её пятки. И тут меня пронзила жгучая боль – совершенно иная, нежели от плети. На мой член будто брызнули серной кислотой. Это Госпожа стегнула крапивой по моему вздыбленному члену.
«Урррр!» – захрипел я. Госпожа весело рассмеялась.

«Ну, как тебе сюрприз?» И она медленно начала гладить крапивой мои яйца. Я весь дрожал под своей Госпожой. Затем она стала стегать крапивой по моим и без того измученным ягодицам.
«Думаю, что следы от этого вечера у тебя останутся надолго», – смеялась Госпожа.
Затем она соскочила с меня. Подойдя к моей голове, она рывком содрала скотч с моего рта, затем вытащила колготки, так хорошо сыгравшие роль кляпа.
«Теперь мне понадобится твой рот, – сказала Госпожа, поигрывая плетью. – Живо снимай с меня трусики. Зубами».
Эта процедура была мне хорошо знакома. Бережно захватив зубами краешек трусиков Госпожи, я осторожно потянул их вниз, спустив до уровня колен.
ТВАК! Сильно ударив меня плетью по спине, она жёстко приказала:
«Ниже, скотина!»
Хотя и с трудом, но я выполнил её приказ. Вынув свои ноги из трусиков, она оставила их у меня в зубах. Затем взяла их у меня и начала хлестать меня ими по лицу. Затем широко расставив ноги, она указала пальчиком на своё междуножие.
Слов не нужно было. Я как вьюн ввинчивался своим языком в её «кисочку». Она стонала от наслаждения. Шумно разрядившись, она упала на мою спину и некоторое время лежала, тяжело дыша.


Госпожа сладко спит на своей постели. Я стою на коленях на полу в ногах её кровати и смиренно лижу её бархатные розовые пятки.


Автор рассказа: Северин - shchogolev@paco.net
белый и пушистый

Вернуться в «Проба пера»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 4 гостя

Двойное Дно : Disclaimer